Великая Отечественная война унесла миллионы человеческих жизней. До сих пор цифры погибших не точны. До сих пор не похоронены все солдаты Второй мировой войны, догнивают их косточки на полях былых сражений.
Потому мы должны ежедневно, если не ежечасно, рассказывать о тех, кто пал в боях за свою Родину, и о тех, кто сумел выстоять и выжить. Ведь многих из них тоже уже нет с нами. Но намять, святая память всегда должна жить в наших сердцах. Мы должны передать её молодым поколениям, чтобы история наша сохранялась, чтобы мы ни себе, ни представителям других стран не позволяли её переписывать.
Сегодня мы обратимся ещё к одной судьбе. Мы расскажем о Марате Сергеевиче Шпилёве.
Родился он в 1924 году в Саратове в прекрасной семье. Неординарные родители. Мама, Софья Иосифовна, обожала природу, чувствовала её сердцем. Благодаря ей Марат Сергеевич стал необыкновенно разносторонней личностью. 1937 год заставил быстро повзрослеть: отец-учёный и отчим были арестованы...
Войну встретил учащимся Куйбышевскою техникума речного флота. Но его извечной мечте стать капитаном речного флота, водить суда по родной красавице-Волге помешала начавшаяся война. Единственный кормилец семьи - мамы и трех сестёр - он возвратился домой в город Энгельс, где они жили с 1936 года. Работал возчиком, столяром, маляром... Осенью 1941 года строил оборонительные сооружения, помогал собирать буквально из-под снега богатый урожай, оставшийся неубранным, с полей после выселения поволжских немцев. А урожай хлебом в 1941 году выдался небывалый.
Но враг приближался к Волге. Не мог юноша оставаться дома, он рвался на фронт. 24 августа 1942 года военкомат направил его в Тамбовское военное училище. Доучиться снова не пришлось. И вот уже старший сержант Марат Шпилёв участвует в тяжёлых боях в районе Курска...
Вскоре миномётчик Шпилёв стал связистом, а далее командиром миномётного расчета 16-го гвардейского Краснознамённого добровольческого казачьего полка, входившего в состав 2-го гвардейского кавалерийского корпуса генерала Доватора, чем очень гордился.
За выполнение боевого задания в районе деревни Беседки (Белоруссия) был награждён медалью «За отвагу-. Войну закончил в Берлине в звании старшего сержанта. За взятие Берлина получил благодарность от командования, и 15 марта 1948 года ему была вручена медаль «За взятие Берлина».
После мобилизации возвратился домой: надо было помогать семье... Работал много и плодотворно как художник в гор-парке, театре, воспитатель детей и молодёжи во Дворце пионеров, а затем 40 лет главным фотографом и художником в тресте № 3 «Энгельсхимстрой».
Все эти годы не порывал связи с однополчанами, навещал вместе с семьёй места самых тяжёлых боёв в Белоруссии.
Он был настоящий патриот, до последнего часа любил свою родину, считал главным делом жизни воспитывать молодёжь на собственном примере и на примере своих товарищей-фронтовиков.
Для увековечения памяти Марата Сергеевича Шпилёва в Государственном историческом архиве немцев Поволжья создан его личный фонд. Фронтовой дневник, который он вёл тайно и прятал за комсомольским билетом в нагрудном кармане гимнастёрки, необыкновенно трогательные письма к маме, огромная переписка с однополчанами в послевоенные годы, его литературные труды (очерки, рассказы, стихи) - всё это документальное богатство не лежит мёртвым грузом. На выставках, проходящих в архиве, в областном и Энгельсском краеведческий музеях, в музее боевой славы на Соколовой горе, во многих музеях, где служат однополчане М. С. Шпилёва, экспонируются его материалы.
Его фотофонд, также созданный в нашем архиве, в течение нескольких лет публиковался в «Новой газете® в рубрике: «Летопись от Марата Шпилёва», и вызвал большой интерес у читателей. Горожане хорошо знают выставки работ М. Шпилёва и его учеников, которые традиционно ежегодно экспонируются в окнах центральной библиотеки. Они посвящены памяти М. Шпилёва под названием «Сквозь призму сердца и души®.
Думается, в городе во многих семейных альбомах хранятся фотографии, выполненные этим великолепным мастером.
Совершенно отдельная страница в его биографии - работы художника М. Шпилёва. Поражают воображение картины боя, нарисованные молодым воином в минуты затишья на фронтах войны в 1942-1945 годах...
В жизни бывает немало встреч. Некоторые из них не оставляют следа в твоей душе, другие — не просто запоминаются... И сколько бы ни прошло лет, воспоминания становятся ярче, выпуклее, проступают новыми гранями, будто выплывая из тайников памяти. Я благодарна судьбе. У меня были такие встречи. И о них я могу говорить, если предоставляется возможность, часами. Особое место в этом ряду занимает личность Марата Сергеевича Шпилёва. автора книги «Я должен рассказать».
К сожалению, я не знала Марата Сергеевича в пятидесятые годы XX века или же раньше. Но беседы с ним после нашего знакомства, в 1966 году, в городском ЗАГСе касались и военной тематики.
Быть может, читателю будет непонятно: директор архива и профессиональный фотохудожник, участник войны, встречаются в ЗАГСе. А всё очень прозаично. Меня городские власти направили туда поздравлять молодожёнов при вступлении в брак; Марат Сергеевич с супругой, Людмилой Евстафьев-ной, тоже профессиональным фотографом, выполняли там прекрасную миссию: запечатлевали самый торжественный момент в жизни молодожёнов...
Как сегодня помню эту встречу. Высокий худощавый мужчина, с умным проникающим в душу изучающим взглядом, сразу же привлёк моё внимание. Буквально после несколь-
ких слов общения появилось ощущение, что мы давно знакомы, что нас связывает что-то незримое. И первое впечатление не обмануло. Ниточка, которая протянулась от души к душе, оказалась прочной.
Мы встречались эпизодически. но беседовали при этом так долго, что оба спохватывались — надо было не забыть и о других делах... Бывало, спорили, не приходили к единому мнению, но сходились в одном: мы «больны» историей своего города и нам не безразлична его судьба.
Однажды мы встретились, как обычно, на улице. Каждый поведал, чем занимается в настоящее время. Услышав, что я пишу историю городского драматического театра, вдруг сказал: «Зайду, почитаю, что ты там написала. Я ведь помню, каким он был в годы войны».
Естественно, я попросила Марата Сергеевича написать воспоминания о русской драме не только в годы войны, но и в тот короткий период, когда ему довелось работать в театре.
В небольшой, в несколько страничек работе Марат Сергеевич открылся мне новой гранью. Так хотелось, не меняя ни одного слова, вставить его рассказ в мой «Театральный роман», к сожалению, но разным причинам сделать этого не удалось. Но жизнь городского театра во второй половине 1941 года я как бы увидела глазами очевидца.
...Энгельс буквально наводнён эвакуированными, значительная часть из них из Москвы. В здании театра живут целыми семьями. Из окон, выходящих на ул. Театральную, торчат трубы «буржуек», бытовой мусор, нечистоты - прямо под окнами... Артистам оставлена лишь сценическая коробка. Водопровод, канализация, отопление вышли из строя, электричество постоянно отключается... Проблемы с кадрами. Мужчины основного состава предвоенной труппы ушли на фронт. Прибывают артисты с занятых территорий, но как только советские войска освобождают их, возвращаются в родные места...
Марата Сергеевича поражало, как можно было ставить спектакли в таких условиях. А ведь ставили, и народ шёл в этот холодный зал, артисты же успевали выступать не только на своей сцене, но и в госпиталях, в воинских частях, на других площадках...
Трудно было бы без воспоминаний Марата Сергеевича представить себе жизнь театра и в послевоенные годы. Он рассказал об артистах, кочевавших по стране в поисках «актёрского счастья», часть их оседала в нашем городе; и не каждая группа «доживала» в полном составе до конца сезона...
Кому, как не Марату Сергеевичу Шпилёву, было знать, какие финансовые трудности испытывал театр в первые послевоенные годы, как нелегко жилось артистам. Он пришёл в театр на работу в 1948 году на должность художника и ушёл во Дворец пионеров в 1952-м, сердцем ощущал всю безвыходность сложившейся ситуации. Расходы на оформление спектаклей были сокращены до минимума. Для декораций и даже для костюмов использовали «тарную ткань».
Не мог он спокойно относиться к жесткому идеологическому прессу за постановку «безыдейных», но, безусловно, кассовых спектаклей. При полупустых залах шли пьесы советских авторов: «Крылья», «Заговор обречённых-, «Счастье», «Кому подчиняется время» и другие. «А тем временем, — рассказывал Марат Сергеевич, — городская публика спешила посмотреть трофейные фильмы, такие как «Тарзан», «Индийская гробница»... Ещё бы, после войны так хотелось насладиться картинами невиданной экзотики, красивой любви...»
Рассказывал анекдотические случаи, связанные с вмешательством в дела театра партийных деятелей... И в то же время отдавал должное ветеранам театра, артистам, прошедшим путь со дня создания русской драмы в городе до этих тяжёлых послевоенных лет. Называл имена, которые и сегодня на слуху в нашем городе: Тамаровская, Дарья-лов, Ткачев; отдавал дань уважения режиссёрам и художественным руководителям: Ваграмову, Сычеву, Гольдбергу и Леван-товскому...
Елизавета Ерина «Под Покровом Богородицы» (том I и том IV) о ветеране и фотолетописце нашего города Марате Сергеевиче Шпилёве.
P. S. М. С. Шпилёв занесён в Книгу почёта ЭМР.
Потому мы должны ежедневно, если не ежечасно, рассказывать о тех, кто пал в боях за свою Родину, и о тех, кто сумел выстоять и выжить. Ведь многих из них тоже уже нет с нами. Но намять, святая память всегда должна жить в наших сердцах. Мы должны передать её молодым поколениям, чтобы история наша сохранялась, чтобы мы ни себе, ни представителям других стран не позволяли её переписывать.
Сегодня мы обратимся ещё к одной судьбе. Мы расскажем о Марате Сергеевиче Шпилёве.
Родился он в 1924 году в Саратове в прекрасной семье. Неординарные родители. Мама, Софья Иосифовна, обожала природу, чувствовала её сердцем. Благодаря ей Марат Сергеевич стал необыкновенно разносторонней личностью. 1937 год заставил быстро повзрослеть: отец-учёный и отчим были арестованы...
Войну встретил учащимся Куйбышевскою техникума речного флота. Но его извечной мечте стать капитаном речного флота, водить суда по родной красавице-Волге помешала начавшаяся война. Единственный кормилец семьи - мамы и трех сестёр - он возвратился домой в город Энгельс, где они жили с 1936 года. Работал возчиком, столяром, маляром... Осенью 1941 года строил оборонительные сооружения, помогал собирать буквально из-под снега богатый урожай, оставшийся неубранным, с полей после выселения поволжских немцев. А урожай хлебом в 1941 году выдался небывалый.
Но враг приближался к Волге. Не мог юноша оставаться дома, он рвался на фронт. 24 августа 1942 года военкомат направил его в Тамбовское военное училище. Доучиться снова не пришлось. И вот уже старший сержант Марат Шпилёв участвует в тяжёлых боях в районе Курска...
Вскоре миномётчик Шпилёв стал связистом, а далее командиром миномётного расчета 16-го гвардейского Краснознамённого добровольческого казачьего полка, входившего в состав 2-го гвардейского кавалерийского корпуса генерала Доватора, чем очень гордился.
За выполнение боевого задания в районе деревни Беседки (Белоруссия) был награждён медалью «За отвагу-. Войну закончил в Берлине в звании старшего сержанта. За взятие Берлина получил благодарность от командования, и 15 марта 1948 года ему была вручена медаль «За взятие Берлина».
После мобилизации возвратился домой: надо было помогать семье... Работал много и плодотворно как художник в гор-парке, театре, воспитатель детей и молодёжи во Дворце пионеров, а затем 40 лет главным фотографом и художником в тресте № 3 «Энгельсхимстрой».
Все эти годы не порывал связи с однополчанами, навещал вместе с семьёй места самых тяжёлых боёв в Белоруссии.
Он был настоящий патриот, до последнего часа любил свою родину, считал главным делом жизни воспитывать молодёжь на собственном примере и на примере своих товарищей-фронтовиков.
Для увековечения памяти Марата Сергеевича Шпилёва в Государственном историческом архиве немцев Поволжья создан его личный фонд. Фронтовой дневник, который он вёл тайно и прятал за комсомольским билетом в нагрудном кармане гимнастёрки, необыкновенно трогательные письма к маме, огромная переписка с однополчанами в послевоенные годы, его литературные труды (очерки, рассказы, стихи) - всё это документальное богатство не лежит мёртвым грузом. На выставках, проходящих в архиве, в областном и Энгельсском краеведческий музеях, в музее боевой славы на Соколовой горе, во многих музеях, где служат однополчане М. С. Шпилёва, экспонируются его материалы.
Его фотофонд, также созданный в нашем архиве, в течение нескольких лет публиковался в «Новой газете® в рубрике: «Летопись от Марата Шпилёва», и вызвал большой интерес у читателей. Горожане хорошо знают выставки работ М. Шпилёва и его учеников, которые традиционно ежегодно экспонируются в окнах центральной библиотеки. Они посвящены памяти М. Шпилёва под названием «Сквозь призму сердца и души®.
Думается, в городе во многих семейных альбомах хранятся фотографии, выполненные этим великолепным мастером.
Совершенно отдельная страница в его биографии - работы художника М. Шпилёва. Поражают воображение картины боя, нарисованные молодым воином в минуты затишья на фронтах войны в 1942-1945 годах...
В жизни бывает немало встреч. Некоторые из них не оставляют следа в твоей душе, другие — не просто запоминаются... И сколько бы ни прошло лет, воспоминания становятся ярче, выпуклее, проступают новыми гранями, будто выплывая из тайников памяти. Я благодарна судьбе. У меня были такие встречи. И о них я могу говорить, если предоставляется возможность, часами. Особое место в этом ряду занимает личность Марата Сергеевича Шпилёва. автора книги «Я должен рассказать».
К сожалению, я не знала Марата Сергеевича в пятидесятые годы XX века или же раньше. Но беседы с ним после нашего знакомства, в 1966 году, в городском ЗАГСе касались и военной тематики.
Быть может, читателю будет непонятно: директор архива и профессиональный фотохудожник, участник войны, встречаются в ЗАГСе. А всё очень прозаично. Меня городские власти направили туда поздравлять молодожёнов при вступлении в брак; Марат Сергеевич с супругой, Людмилой Евстафьев-ной, тоже профессиональным фотографом, выполняли там прекрасную миссию: запечатлевали самый торжественный момент в жизни молодожёнов...
Как сегодня помню эту встречу. Высокий худощавый мужчина, с умным проникающим в душу изучающим взглядом, сразу же привлёк моё внимание. Буквально после несколь-
ких слов общения появилось ощущение, что мы давно знакомы, что нас связывает что-то незримое. И первое впечатление не обмануло. Ниточка, которая протянулась от души к душе, оказалась прочной.
Мы встречались эпизодически. но беседовали при этом так долго, что оба спохватывались — надо было не забыть и о других делах... Бывало, спорили, не приходили к единому мнению, но сходились в одном: мы «больны» историей своего города и нам не безразлична его судьба.
Однажды мы встретились, как обычно, на улице. Каждый поведал, чем занимается в настоящее время. Услышав, что я пишу историю городского драматического театра, вдруг сказал: «Зайду, почитаю, что ты там написала. Я ведь помню, каким он был в годы войны».
Естественно, я попросила Марата Сергеевича написать воспоминания о русской драме не только в годы войны, но и в тот короткий период, когда ему довелось работать в театре.
В небольшой, в несколько страничек работе Марат Сергеевич открылся мне новой гранью. Так хотелось, не меняя ни одного слова, вставить его рассказ в мой «Театральный роман», к сожалению, но разным причинам сделать этого не удалось. Но жизнь городского театра во второй половине 1941 года я как бы увидела глазами очевидца.
...Энгельс буквально наводнён эвакуированными, значительная часть из них из Москвы. В здании театра живут целыми семьями. Из окон, выходящих на ул. Театральную, торчат трубы «буржуек», бытовой мусор, нечистоты - прямо под окнами... Артистам оставлена лишь сценическая коробка. Водопровод, канализация, отопление вышли из строя, электричество постоянно отключается... Проблемы с кадрами. Мужчины основного состава предвоенной труппы ушли на фронт. Прибывают артисты с занятых территорий, но как только советские войска освобождают их, возвращаются в родные места...
Марата Сергеевича поражало, как можно было ставить спектакли в таких условиях. А ведь ставили, и народ шёл в этот холодный зал, артисты же успевали выступать не только на своей сцене, но и в госпиталях, в воинских частях, на других площадках...
Трудно было бы без воспоминаний Марата Сергеевича представить себе жизнь театра и в послевоенные годы. Он рассказал об артистах, кочевавших по стране в поисках «актёрского счастья», часть их оседала в нашем городе; и не каждая группа «доживала» в полном составе до конца сезона...
Кому, как не Марату Сергеевичу Шпилёву, было знать, какие финансовые трудности испытывал театр в первые послевоенные годы, как нелегко жилось артистам. Он пришёл в театр на работу в 1948 году на должность художника и ушёл во Дворец пионеров в 1952-м, сердцем ощущал всю безвыходность сложившейся ситуации. Расходы на оформление спектаклей были сокращены до минимума. Для декораций и даже для костюмов использовали «тарную ткань».
Не мог он спокойно относиться к жесткому идеологическому прессу за постановку «безыдейных», но, безусловно, кассовых спектаклей. При полупустых залах шли пьесы советских авторов: «Крылья», «Заговор обречённых-, «Счастье», «Кому подчиняется время» и другие. «А тем временем, — рассказывал Марат Сергеевич, — городская публика спешила посмотреть трофейные фильмы, такие как «Тарзан», «Индийская гробница»... Ещё бы, после войны так хотелось насладиться картинами невиданной экзотики, красивой любви...»
Рассказывал анекдотические случаи, связанные с вмешательством в дела театра партийных деятелей... И в то же время отдавал должное ветеранам театра, артистам, прошедшим путь со дня создания русской драмы в городе до этих тяжёлых послевоенных лет. Называл имена, которые и сегодня на слуху в нашем городе: Тамаровская, Дарья-лов, Ткачев; отдавал дань уважения режиссёрам и художественным руководителям: Ваграмову, Сычеву, Гольдбергу и Леван-товскому...
Елизавета Ерина «Под Покровом Богородицы» (том I и том IV) о ветеране и фотолетописце нашего города Марате Сергеевиче Шпилёве.
P. S. М. С. Шпилёв занесён в Книгу почёта ЭМР.
В городском парке. Фото М. Шпилёва.
Волжский пейзаж. Фото М. Шпилёва.
Газик на берегу. Фото М. Шпилёва.
Концерт в городском парке. Фото М. Шпилёва.
Кружёк во Дворце пионеров. Фото М. Шпилёва.
Туман. Фото М. Шпилёва.
Увек Саратовский берег. Фото М. Шпилёва. Фото М. Шпилёва.
С книгой "Я должен рассказать" автор М. Шпилёв.
Рубрики: Литература Истории , Фотографы
«Волга Фото» Новости Фотографии / Фотографии / Марат Сергеевич Шпилёв (1924-1997)