Уходящая история -Улица Маяковского, дом № 14 и 12 - Волга Фото

Волга Фото

Уходящая история -Улица Маяковского, дом № 14 и 12

 Уходящая история -Улица Маяковского, дом № 14 и 12 - Волга Фото
Два деревянных дома-близнеца с шатровыми крышами принадлежали до 1930 года братьям Куховаренко Фёдору и Павлу Петровичам. Дом № 12 снесён, а его фото, а также фото своей бабушки Пелагеи Николаевны, в девичестве Пискуновой (1881–1958 гг.) и деда Павла Петровича (1866–1934 гг.) любезно предоставил мне Юрий Гербертович Дейс, потомок рода Куховаренко и мой отдалённый родственник по этой линии. С ним я случайно познакомился в 2017 году в стенах архива немцев Поволжья и поддерживаю связь. С тех пор иногда мысленно задаю себе вопрос: «А нельзя ли такие случайные знакомства (очень полезные, поверьте) сделать неслучайными?» Ведь и в архиве, и в краеведческом музее работают высококомпетентные сотрудники, знающие проблемы в изысканиях местных краеведов. И когда к ним обращаются с аналогичными вопросами посетители (чаще иногородние), они бы могли извещать заинтересованных лиц. Такие встречи в стенах архива или музея внесли бы много нового в историографию нашего поселения. Конечно же, в рамках должностных инструкций такие мероприятия отсутствуют, но эти инструкции (зачастую типовые) делают люди, и, поверьте, далеко не самые творческие.

В истории нашего поселения 1900-х годов фамилия Куховаренко неразрывно ассоциируется с самым ярким её представителем – Иваном Варфоломеевичем, о котором было выше. Я же расскажу о других её представителях.

Мощный род Куховаренко – почти ровесник слободы, прослеживается с 1782 года. У Тимофея Куховаренко (ок. 1741–1783 гг.) и его жены Анны Карповны (ок. 1752 - ? гг.) по ревизским сказкам Покровской малороссийской слободы было четыре сына и дочь. Один из них в 15-летнем возрасте умер, а трое продолжили род. Один из братьев – Осип (Иосиф) Тимофеевич (ок. 1773 - ? гг.) – и его жена Прасковья Николаевна (ок. 1776 - ? гг.) стали прадедом и прабабушкой четырёх братьев Куховаренко, испытавших ужас раскулачивания в 1929-30 гг. Три брата жили по соседству на Кузнечной (Маяковского) улице. Это уже упомянутые Фёдор Петрович (ок. 1878 – после 1930 г.) и Павел Петрович. На противоположной стороне улицы в каменном доме № 13, построенном в 1912 году (сейчас Маяковского, 15), проживала семья Михаила Петровича (ок. 1861 – после 1930 г.). Четвёртый брат – Иван Петрович (ок. 1861 – после 1930 г.) – имел усадьбу под номером 14 на Троицкой площади (ул. Пушкина). Это был большой деревянный шатровый дом на пять окон по фасаду постройки 1897 года, он не сохранился.
Дома Ивана Петровича и Михаила Петровича были социализированы (то есть изъяты у владельцев) в 1918 году, а у Павла Петровича и Фёдора Петровича – 1929-30 гг. в ходе раскулачивания.

Братья вели хуторское хозяйство, основным видом деятельности было земледелие. Среди них выделяется фигура старшего брата – Михаила Петровича, о нём и рассказ.

Мало что известно о его личной жизни. Жена его, Александра Прокопьевна, была моложе его на четыре года; в 1884 году у семейной пары родился сын Михаил, крёстной матерью которого стала Татьяна Егоровна Куховаренко, жена его троюродного брата Ивана Варфоломеевича. В 1886 году родился сын Василий, который вскоре умер от так называемой младенческой.
Были ли ещё дети и выжил ли Михаил, мне не известно. Во всяком случае в 1916 году супруги проживали в каменном особняке вдвоём.

Помимо хуторского хозяйства, Михаил Петрович был совладельцем (с неким Воробьёвым) деревянного цирка на Троицкой площади, вблизи земской больницы (это примерно где сейчас общежитие политеха на улице Пушкина). Своей труппы в слободе не было, и он сдавался в аренду заезжим (А. Д. Горец, бр. Винкины и др.). Этот цирк оказался в эпицентре событий, связанных с постройкой Народного дома в слободе.
Но что же такое Народный дом и что с ним связано?

Наша слобода (и не только она в России) испытывала дефицит культурно-просветительских учреждений для простого народа. И вот с конца XIX века в России стали появляться так называемые Народные дома – прообразы послереволюционных Домов (Дворцов) культуры. Они являли собой общедоступные культурно-просветительские центры с библиотеками, кинематографами, лекционными залами, выполняя и другие, присущие таким организациям функции. В Саратове такой дом был построен в 1899 году, нам он известен как бывший кинотеатр «Ударник». Были такие дома и в Балашове, Николаевске (Пугачёв), Новоузенске... Почему же в более многочисленной слободе его нет? Руководство слободы озаботилось таким положением дел и решило построить Народный дом, приурочив строительство к 50-летию освобождения крестьян от крепостной зависимости (19 февраля 1861 года).

Без Комиссии, конечно же, не обойтись. И вот в начале марта 1911 года создаётся Комиссия по постройке Народного дома, да не какая-нибудь, а самая авторитетная, если судить по её руководству: председатель – земский начальник Н. К. Лисовский, товарищ (заместитель) – Ф. Е. Кобзарь, казначей – купец 2-й гильдии С. П. Петров, секретарь – И. И. Путовойтов.

Было решено обратиться к властям разного уровня о субсидиях на Народный дом и начать сбор пожертвований на него. Был объявлен конкурс, и поступило пять проектов строительства. Комиссия в апреле 1911 года считала, что постройка Народного дома обойдётся в 30-35 тысяч рублей и начнёт функционировать он в 1912 году.

В июне того же 1911 года на заседании Комиссии по постройке Народного дома её председатель Н. К. Лисовский заявил, что правительство не откажет в ассигновании 25-27 тысяч рублей (к этому времени было собрано пожертвований 8 тысяч рублей от кредитных организаций и частных лиц) и что надо возбуждать ходатайство об утверждении плана Народного дома на 1000 человек, составленного техником П. Л. Сухомлиновым. Строение займёт площадь 16 сажень (33 метра) ширины и 25 сажень (52 метра) длины.

Решено было строить на Троицкой площади вблизи гимназии и земской больницы, фасадом к гимназии. При Народном доме планировалось разбить сад, и общая площадь с ним займёт квартал между Новоузенской (Нестерова) и Пустовойтовой (Революционная) улицами. Предполагалось в нише переднего фасада установить бюст царя-освободителя Александра II, который был получен волостным правлением в том же июне 1911 года.

Забегая вперёд, расскажу о заметке в «Саратовском листке» в октябре 1912 года. Место для общественного сада стали распахивать 3 октября 1912 года. В одном месте плуг наткнулся на кирпичи. При разборке это оказалось склепом. В гробе хорошо сохранилась парча и виднелись человеческие останки. Говорят, что на месте разводимого сада лет сто тому назад было кладбище. По распоряжению властей склеп замуровали. «Нужно удивляться, что в склеп не провалились лошади. Где он находился, там был много лет конный базар, а последние годы продавались возы сена, соломы и т. д.», - резюмировала газета.

Но по неведомым причинам первоначальный план постройки был отвергнут, и в мае 1912 года был объявлен новый конкурс на проект Народного дома уже на 500 человек. В ноябре 1912 года Комиссия… приняла план постройки под девизом «Древняя Русь» парижского (!) архитектора. Но и ему не суждено было воплотиться, так как правительство осталось глухим к ходатайству слобожан и не профинансировало этот проект. А в слободе не нашлось такого предпринимателя (предпринимателей), как И. В. Кобзарь, который в те же годы отстроил и обустроил за свой счёт каменное двухэтажное коммерческое училище в Балакове.

И тогда в конце 1912 года Комиссия по постройке Народного дома приняла решение: исходя из собранных средств строить деревянный цирк-театр стоимостью 7 тысяч рублей и в его усадьбе разбить сад.
Вот здесь и стало камнем преткновения действующее здание цирка Куховаренко-Воробьёва, так как оно находилось на месте строительства. Его необходимо было снести, но собственники и Комиссия… долго не могли договориться о цене, но всё же в середине 1913 года строительство цирка-театра началось.

И уже 1 апреля 1914 года инженером И. И. Терезниковым, электромехаником Штальцером и приставом слободы М. С. Милешиным было осмотрено построенное сооружение и составлен акт, где говорилось, что оно выстроено с соблюдением технических правил и строительного устава и может быть открыто для устройства в нём народных развлечений. Решено было открыть его 7 апреля, с трёх до семи часов вечера в нём будет работать кинематограф, а затем начнутся спектакли различных трупп.

Открытие цирка-театра было торжественным: отслужен молебен, потом были речи земского начальника Н. К. Лисовского, других деятелей. А Ф. Е. Кобзарь, выступая, как бы оправдываясь, отметил, что Комиссия по постройке Народного дома хотела построить лучшее здание, но ей пришлось по одёжке протягивать ножки, так что «чем богаты, тем и рады. («Саратовский листок» № 79 от 10.04.1914 г.)

И действительно, вокруг Народного дома, а фактически цирка-театра, возник скандал. Сменивший в 1915 году Н. К. Лисовского новый земский начальник П. А. Разумов вынужден был в сентябре 1915 года провести расследование по поводу того, отчего на выделенном сельским обществом месте при выделенных денежных средствах на постройку Народного дома в память 50-летия освобождения крестьян от крепостной зависимости было построено не капитальное здание цирка-театра. Но всё объяснялось банальной нехваткой средств, так что прав был Ф. Е. Кобзарь, говоря на его открытии, что по одёжке протягивай ножки, т. е. построили то, на что хватало средств («Саратовский листок» № 206 от 25.09.1915 г.).

Но не суждено городу Покровску было иметь это рождённое в муках строение, так же, образно говоря, в муках оно закончило своё существование. В том же сентябре, точнее около часа ночи 25 сентября 1915 года, не простояв и полутора лет, цирк-театр загорелся. Двухэтажное здание, построенное из тонкого леса, сгорело за 40 минут, хотя занимало площадь примерно 60х60 метров. Сгорело всё оборудование, пианино, кинематограф, буфетное имущество. Повезло (если можно так выразиться) только артистам театра оперетты – за день до пожара труппа увезла всё своё имущество. От бывшего громадного здания осталось несколько обгоревших высоких столбов, кирпичная печь да куча железа от крыши. По общему мнению, это был поджог, т. к. два месяца назад полиция уже предотвратила поджог.

Мне показалось, что я слишком отвлёкся от темы очерка, но, подумав, решил об этой ушедшей странице истории города вкратце рассказать. Рассказать о незадавшемся Народном доме, который мог бы послужить в 1915–17 годах и для размещения беженцев, и для размещения раненых или пленных, т. к. Покровск в то время испытывал острый дефицит площадей для этих нужд, тем более что расположение его ввиду близости Амбарной ветки было идеальным.

И ещё. От Народного дома (точнее, цирка-театра) остался только разбитый в его усадьбе Народный сад, который стал местом отдыха и развлечений горожан (постольку, поскольку это соответствовало военному времени). В нём некоторое время работал И. О. Широков (воистину в каком-то смысле он был просветителем в нашем дореволюционном поселении).

Официальным центром Народного сада стал бюст-памятник царю-освободителю Александру II (собственно, это был бюст на высоком, возможно, гранитном постаменте), обращённый к Троицкой церкви. Нашлось-таки ему место, т. к. бюст хотели установить то в волостном правлении, то на одной из площадей, то в Народном доме. Но простоял бюст-памятник в силу известных причин всего ничего. Да и Народный сад существовал недолго, но часть его (там, где сейчас корпуса детской больницы и где сквер с памятником Л. Кассилю) стала Детским парком, в середине 1950-х годов я с товарищами посещал его. Ещё мне о нём рассказывал, к сожалению, ушедший от нас Юра Кусмарцев (мы с ним приятельствовали), бывавший в нём в начале 1950-х годов.

Вернусь к Михаилу Петровичу Куховаренко. Не премину упомянуть, что когда в феврале 1884 года в Покровской церкви венчались мой прадедушка Фёдор Трофимович Панченко и прабабушка Наталья Никифоровна, то поручителем (свидетелем) по невесте был Михаил Петрович, её троюродный брат.

На волостном сходе в 1908 году он был избран на трёхлетний срок волостным старшиной и утверждён земским начальником. До февральской революции 1917 года, отменившей этот институт управления, это была почётная и ответственная должность. Этому выборному должностному лицу сельского управления вменялось следить за сохранением порядка и благополучия волости, наблюдать за исправным исполнением крестьянами повинностей, для чего волостной старшина был наделён определённой административно-полицейской властью.

На своей должности Михаил Петрович входил в нужды крестьян и не проявлял административного рвения, в частности при взыскании недоимок (налоговых инспекций тогда не существовало), за что страдал сам. «Саратовский вестник» 29 января 1910 года писал: «По постановлению земского начальника Н. К. Лисовского 27 января покровский волостной старшина М. П. Куховаренко подвергнут аресту на семь суток за слабое взыскание продовольственных долгов и недоимок. Для отбывания наказания он отправился в Новоузенск».

Михаил Петрович оставил за время работы волостным старшиной добрую память среди подчинённых. Так, по окончании его трёхлетнего срока работы на выборной должности в марте 1911 года писцы волостного правления, волостного суда и сельского управления поднесли ему сочувственный адрес в папке, выражая признательность за сердечное и доброе отношение к ним («Саратовский листок» № 55 от 9.03.1911 года).
В декабре 1913 года в церквях слободы проходили выборы ктиторов (старост). На эту почётную должность в кладбищенской Александрово-Невской церкви (она находилась при кладбище «на горе») был избран Михаил Петрович.

Но вскоре последовали известные события, и он в 1918 году лишился крова над головой, так как его каменный дом был социализирован.

А жизнь продолжалась, он и братья продолжили заниматься земледелием и как-то сводили концы с концами. Но деятельная натура Михаила Петровича негодовала по поводу многих начинаний новой власти, и не у него одного.
В 1922 году он сотоварищи был арестован, проходил судебный процесс, где им приписывалась контрреволюционная деятельность и связь с церковью (припомнилось и ктиторство). Приговором Областного суда трудовой коммуны Области немцев Поволжья от 17 апреля 1923 года он, а также Андрей Иванович Зоря и Сергей Александрович Белов «за измышления и распространение лживых и непроверенных сведений» были приговорены к принудительным работам сроком на один год и общественному порицанию посредством печати. По случаю 5-й годовщины Октябрьской революции они были амнистированы, так как преступление совершено до 7 ноября 1922 года («Трудовая правда» № 93 от 04.05.1923 года). Тогда они отделались лёгким испугом, впрочем, за что? За то, что имели свою точку зрения на складывающуюся обстановку в стране и городе? Впрочем, это были ещё цветочки, ягодки последовали позднее.

Интересная деталь. По крайней мере в 1924 году по соседству (Кузнечная, 8) проживала семья протоиерея Троицкой церкви Аристарха Петровича Полянцева, отца непрофессионального фотоисторика В. А. Полянцева, запечатлевшего наводнение 1926 года.

Уже на склоне лет (Михаилу Петровичу было около 70 лет), когда страну захлестнула волна раскулачивания, он с тремя братьями попал в эти жернова. Тогда в городе была создана «Комиссия по ликвидации кулачества как класса», которая своими решениями несколько сотен семейств города - «эксплуататоров чужого труда» - раскулачила, то есть обобрала до последней нитки, после чего они были этапированы на Север (Котлас) или в Казахстан (Акмолинская область).

Сценарии процессов раскулачивания были одинаковы: лишение избирательных прав, неоднократные обыски и изъятие движимого и недвижимого имущества и высылка. Это и произошло с четырьмя братьями Куховаренко.
Юрий Гербертович Дейс поделился со мной материалами о своих близких родственниках того времени. Его деда с женой и младшей дочерью (его мамой) выслали в Акмолинскую область Казахской ССР в 1930 году, но вскоре отпустили, и они обосновались в Саратове. Причиной послужила не милость властей, а прагматичность: Павел Петрович и его жена Пелагея Николаевна были больными и пожилыми людьми и не могли выполнять тяжёлую физическую работу, связанную со строительством угольных шахт Карагандинского угольного бассейна.

Трое братьев Куховаренко, видимо, скрылись из города после лишения избирательных прав и изъятий и высылке не подверглись. Здесь замечу, что, просматривая материалы по раскулачиванию, я часто видел запись против фамилии мученика – «скрылся».

По непроверенным сведениям, впоследствии Михаил Петрович работал где-то на заводе в Саратове…

Фёдор Петрович дожил до старости и умер в Самарканде (Узбекская ССР). Вероятно, что он мог скрыться туда, как это сделал мой двоюродный дед Фёдор Васильевич Гредченко, скрывшийся на станции Тайкеткен Узбекской ССР и в конце 1950-х годов приезжавший к нам в отпуск…

Ивана Петровича убили крестьяне, но когда и где, неизвестно…

Не могу не упомянуть и не рассказать о «чужом труде», то есть труде нескольких тысяч наёмных рабочих, которых нанимали в летнее время на полевые работы земледельцы слободы – преступлении, которое инкриминировали раскулаченным. В слободе существовала своеобразная биржа труда сезонных рабочих – рабочая наёмка. Изначально она стихийно возникала в начале лета на берегу бухты, затем, в 1892 году, была переведена на остров Осокорье, где для рабочих были устроены бараки, столовая и даже амбулатория. Но прошло время, и по ряду причин она на острове была упразднена.

Примерно с 1910 года рабочая наёмка переместилась опять на берег бухты, но ни сельское общество, ни земство не сделало даже временных строений, где бы сотни, а в иные дни и тысячи сезонных рабочих, приехавших из разных уголков Самарской и сопредельных с ней губерний, могли переночевать или укрыться от дождя.

Приезжали мужчины, женщины и семейные пары. Из рассказов давно умерших родственников упомянутого выше моего прадеда Фёдора Трофимовича, на его хуторе работали сезонные рабочие, а зимой оставались «зимовщики» - семейная пара «пензяков» - работников из Пензенской губернии. И так было сплошь и рядом у земледельцев слободы.

Здесь же, на берегу бухты, договаривались об оплате. Например, в июле 1911 года поденная оплата составляла 75-80 копеек, понедельная – 5 рублей, помесячная – от 13 до 18 рублей, на всё лето – 40-50 рублей; женщинам платили вполовину меньше («Саратовский вестник» № 157 от 19.07.1911 г.).

При этом у рабочих была крыша над головой и хозяйские харчи, зачастую за стол они садились вместе с работодателями. За лето мужчина мог заработать на корову или лошадь.

Да, хозяева-земледельцы эксплуатировали, точнее применяли, чужой труд, но это происходило на добровольной основе, сезонные рабочие почитали благом найти работу. Проработав два-три года по найму, при желании наёмный рабочий при определённых обстоятельствах сам мог стать хозяином. Никто в то время не помышлял, что буквально через несколько лет добровольный наём сезонных рабочих обернётся страшной карой, а крепкие крестьянские хозяйства, кормившие Россию и не только её, будут пущены под откос, а их хозяева с семьями будут отправлены в ссылку…

"Новая газета" автор Анатолий ГРЕДЧЕНКО
P.S. В очерке использованы материалы ГАСО (Саратов), ГИАНП (Энгельс), МБУ «Архив» (Энгельс).

От редакции. Наши потомки, жители будущего города Энгельса, наверняка будут считать нас (сегодняшних жителей), разрушающих исторические раритеты, недальновидными и ограниченными людьми.
«Волга Фото» Новости Фотографии / Фотографии / Уходящая история -Улица Маяковского, дом № 14 и 12
волга
Саратов Сегодня - новости и журнал
Здоровье в Саратове и Энгельсе
Сайт «Волга Фото» Энгельс и Саратов
«Волга Фото Сайт» 2007-2013
VolgaFoto.RU 2007-2013
Документ от 28/03/2024 13:21