Сказ от старых волгарей.

В слободе Покровской, что напротив Саратова, некоторые купцы и промышленники в конце девятнадцатого века имели собственные буксирные пароходы (такой был, например, у В. Ф. Кобзаря), а вот слободской зажиточный крестьянин Письменный-Шумейко имел даже два парохода и не буксирные, а пассажирские, хотя и небольшие. Один пароход носил имя хозяина «А. Ф. Письменный», другой - «Жертва». В те годы Письменный использовал свои речные суда для пассажирской переправы «Покровская слобода — Саратов».

В начале 1900-х годов организованное в Саратове под руководством А. Е. Токарева товарищество «Переправа» перехватило инициативу в пригородных пассажирских перевозках.

В 1909 году на Сормовском судостроительном заводе для него был построен новый лёгкий пароход, назывался он «Афина». Фактическим его владельцем являлся саратовский купец М. А. Згуриди, сдававший пароход внаём Александру Токареву.

Кстати сказать, сын того купца Александр Михайлович Згуриди впоследствии стал выдающимся кинорежиссёром научно-популярного кино, народным артистом Советского Союза, лауреатом Государственной премии СССР.

«Афина» работала на переправе «Покровская слобода - Саратов», капитаном парохода был коренной саратовец Митрофан Сулоянов. Другой капитан, Мещерский, плавал на старшем, 1860-х годов постройки, пароходе «Наследник цесаревич».

В былые времена Сулоянов Мещерский капитанствовали на красивых престижных пароходах, но после одного инцидента между ними, когда едва не пострадали пассажиры их пароходов, упрямых и самолюбивых капитанов в наказание перевели на суда менее почетнные.

В интересующее нас утро 1912 года переправный пароход «Афина» отошел от покровсной пристани и повернул вправо к Казачьему острову, разделявшему русло на коренную Волгу и тарханку у саратовского берега.

Сидевший у рубки Сулоянов любовно и по-хозяйски оглядывал волжскую ширь, будто она принадлежала лично ему. На палубе гомонила гурьба покровских хохлов, отправившихся в этот воскресный день на саратовские рынки.

В эти же минуты по коренной Волге к саратовской пристани направлялся, идущий с верховья реки, пароход «Наследник цесаревич». У рубки «Цесаревича» сидел важный Мещерский в белоснежных кителе и фуражке.

Увидев «Цесаревича», Сулоянов снял с рупора пробку и отдал в машинное отделение команду: «Самый полный впербд». Небольшая «Афина» проскочила перед самым носом громоздкого «Цесаревича», едва не столкнувшись с ним. И тут же до Сулоянова донёсся возмущенный голос Виктора Мещерского:
- Как смеет «Афина» нарушать речные законы!? На что Сулоянов с ехидцей ответил:
- А разве «Цесаревич» не должен уступать дорогу женщине? Тем более богине...

«Афина» первая подошла к саратовскому причалу, медленно пришвартовываясь левым бортом к дебаркадеру. «Цесаревич», шлепая по воде лопастями колбе, проходав мимо к соседнему дебаркадеру. Неожиданно крупная волна от тяжелого «Цесаревича» подтолкнула легкую «Афину». Раздался истошный крик женщины. Сулоянов наклонился над перилами я взглянул вниз. В полутораметровом водном пространстве между пароходом и дебаркадером медленно уходил в воду продолговатый сверточек из одеяла, перевязанный накрест голубой лентой.

Не раздумывая, Митрофан Сергеевич прыгнул в воду, подхватил тонущее одеяльце и подал его десятку протянувшихся с палубы рук. К счастью, ребенок в одеяльце еще не успел захлебнуться.

В эти секунды новая волна от «Цесаревича» вторично ударила в борт «Афины» и толкнула ей к дебаркадеру. Сулоянов увидел, что он оказался между двух сдвигающихся бортов. Чтобы не быть раздавленным, Митрофан Сергеевич должен был глубоко занырнуть, ниже сходящихся бортов, и вынырнуть где-то за пределами судна, что он и попытался сделать. Нырнул. Но, видимо, не достаточно глубоко... Пассажиры на палубе услышали донесшийся из воды хруст раздавленного тела.

Моряки торопливо отталкивали баграми «Афину» от дебаркадера.
- Что там у вас происходит? - спросил через рупор капитан «Цесаревича».

- Капитан тонет, - раздался тревожный ответ.

Мещерский в тот же миг бросился с верхней палубы в волжскую воду и сильными саженками стал быстро продвигаться к «Афине». Подплыв, нырнул раз, второй... Наконец, он вынырнул вместе с Сулояновым и поплыл с ним к берегу. Моряки с «Афины»уже помогали ему. Лежа на берегу, Митрофан Сулоянов пришел в сознание. Обведя взглядом окружавших его знакомых и незнакомых, остановился на Мещерском.

- Витюша, - прошептал, - похороните меня на берегу Волги... Это были последние слова капитана Сулоянова. В этот день в саратовский порт приходили суда с верховья и низовья Волги, но ни один пароход или баржа не покинули порт. Не сговариваясь, речники отказывались плыть дальше до тех пор, пока не будет похоронен известный на всей Волге капитан, Ни просьбы, ни угрозы хозяев судов не могли заставить волгарей изменить их решение.

Вечером того же дня на волжском берегу собрались речники-старейшины: решали - где же похоронить товарища. Он ведь просил на берегу Волги.

Все соглашались, что поскольку Митрофан Сергеевич родился в Саратове и умер здесь, то и хоронить его следует в родном городе. Однако все саратовские кладбища значительно удалены от берега... Но вот кто-то предложил похоронить отважного капитана на выступе Соколовой горы, над Волгой, чтобы видны были ему оттуда ширь и гладь любимой реки.
Всем это предложение понравилось. Только ведь на такое погребение городские власти разрешения не дадут.

Выход нашел Мещерский. На ночь гроб с телом капитана оставили в Духосощественской церкви, благо она не далеко от Волги, а сами речники затемно вырыли на горе могилу и рано утром похоронили Сулоянов без всякого на то разрешения. У простенькой оградки стояли десятки венков от команд всех судов, находившихся в это время у саратовских причалов.

... Известный краевед Николай Минх, вспоминая эту печальную историю, говорил, что частые оползни Соколовой горы в конце концов погребли под собой могилу легендарного капитана с переправного парохода «Афина».

Автор текста Г. Мишина.